|
В то время как экономика спотыкалась и падала, а возмущение народа росло, первым пунктом в повестке дня руководителей Конгресса стоял вопрос не о поддержке или отказе от признания требований, а о том, кто виноват в кризисе.
В Сенате многие сотрудники предлагали устроить открытые слушания, но руководство, боясь того, что факты, которые выплывут на допросах, могут еще больше встревожить инвесторов, настояло на проведении закрытых заседаний.
Был выбран элитный комитет по рассмотрению вопроса об «Ответственности за кризис», и разные чиновники из Белого дома, министерств финансов и торговли, Комиссии по ценным бумагам и биржам (SEC) и других агентств были приглашены в качестве свидетелей. Одного за другим чиновников поджаривали на огне – сначала вежливо, а затем безжалостно.
– Как вы позволили этому случиться? – спрашивали сенаторы. – Как вы могли позволить этой катастрофе ударить по нашей стране, да еще и в такой обстановке?
Свидетели отвечали уклончиво, свободно рассуждая об экономических условиях вообще, но не сообщая ничего по существу. Они настаивали на том, что не могли судить о последствиях. Никто не мог этого знать.
– Тогда почему вы ничего не сделали после того, как это началось? – спрашивали сенаторы. – Вы что же – пассивно сидели, поедая свои кукурузные хлопья, в то время как это ужасное шоу разыгрывалось у вас перед самыми глазами? У вас что же – не было ни представления о происходящем, ни связи с реальным миром, чтобы увидеть страдания миллионов американцев?
– У нас не было ни малейшего представления о том, что произойдет в будущем, сэр, – отвечали они, повторяя друг друга почти слово в слово.
– Да что выговорите! – сказала председатель комитета. – В вашем распоряжении были лучшие экономические умы в мире. У вас были возможности для экономической войны. У вас должны были возникнуть какие-то догадки о том, что происходит, какое-то предчувствие финансовой и фискальной угрозы, которая надвигалась на нас! Разве президент не получал отчеты о состоянии дел? Разве он не получал какие-нибудь предупреждения?
– Да, конечно, к нему еженедельно поступали доклады «о состоянии дел», – сказал, наконец, один из свидетелей.
– Так, хорошо. Теперь наметилось хоть какое-то продвижение. Давайте посмотрим эти доклады. Принесите их сюда.
В течение следующих нескольких недель группа членов элитного комитета корпела над стопками докладов о состоянии дел и относящихся к теме докладных записок, сообщений по электронной почте и других подобранных несекретных документов, которые регулярно проходили через Овальный кабинет или около него. Белый дом решил «погрязнуть» в бумагах и сохранил все – от расписок в получении пиццы до бухгалтерских балансов.
Наконец, в один прекрасный день, кто-то из членов группы воскликнул:
– Эврика! Посмотрите на эту штуковину!
На следующий день, рано утром, когда возобновились слушания за закрытыми дверями, председатель громко постучала по своему микрофону и подняла в руках некий доклад, чтобы все могли его увидеть.
– Эврика! Посмотрите на эту штуковину! – объявила она. – Она называется «Опасности кризиса».
– Что бы это могло быть? – спросила она риторически. – Очевидно, это некий пространный доклад, подготовленный для чиновников Белого дома высшего ранга, датированный за месяц до того, как паника перешла в худшую стадию. Он был согласован с Внутренним советом и, по-видимому, основывался на данных от разных агентств. Действительно, здесь на первой странице цитируются источники как Экономического совета при Президенте, так и министерства финансов и торговли, а также ЦРУ. Он дает читателю подробное, пункт за пунктом, описание развития некоего кризиса, который, по какой-то иронии, весьма напоминает тот, что мы переживаем сегодня. В нем есть графики и таблицы, которые выглядят так, словно они вырезаны из сегодняшних газет... или ксерокопированы из сценария старого фильма ужасов. В нем есть конкретные предписания, как бороться с этими ужасами, предписания, которые, очевидно, никогда не выполнялись. Неясно, кому он был послан. Не названы и имена авторов. И вот, в третий – нет, в четвертый – раз за мою долгую службу на этом посту, я спрашиваю, кто и когда прочел этот документ? Кто знал, что надвигается этот кризис, и когда они поняли это?
Следующим свидетелем был некий штатный сотрудник Белого дома, который организовывал совещания в Овальном кабинете. Он отвечал на вопросы сенатора очень взвешенно, пожалуй, даже слишком взвешенно.
Но сенатор имела все задатки опытного следователя. Давным-давно она поняла, как почувствовать, когда свидетель или политик говорит одно, а думает совсем другое. Неизменно они останавливаются на лишнюю секунду между предложениями или же вплетают в ответ заранее подготовленные фразы, чтобы заполнить запинки в ответах, возникающие в то время, как их мысли скачут явно по какой-то другой дороге. Все эти тонкие намеки предательски выдавали состояние допрашиваемых. Поэтому сенатор продолжала копать все глубже.
– Читал ли этот доклад секретарь Казначейства?
– Это все зависит от...
– Просто ответьте «да», «нет» или «не знаю».
– Да.
– Какова была его реакция?
По мере продолжения допроса, младший штатный сотрудник, которому казалось, что уж он-то заслуживает доверия, поскольку именно он обнаружил этот доклад, вышел в коридор и позвонил по сотовому телефону.
На следующее утро выдержки из доклада «Опасности кризиса» были помещены на первой странице газеты «Washington Post», а на следующий день полный текст был напечатан в «Wall Street Journal» в «New York Times».
Линда Дэдини открыла «Journal», как обычно, немного потрепанный собакой, и прочитала статью, текст который показался ей странно знакомым. Она перевернула страницу и удивилась еще больше, увидев график, почти тождественный с тем, в котором сопоставлялись графики изменения индекса Dow за 1929-1932 гг. и в начале 2000-х гг. Она сразу же позвонила Тамаре, чтобы предупредить ее.
– Да, я видела ее вчера в «Post», – ответила Тамара, не зная, смеяться ли ей или плакать. – Они, очевидно, вырезали куски из «Выгоды от кризиса» и затем скомбинировали их с материалами из других источников. А потом они, по-видимому, передали это президенту. Но они вырезали все рассуждения о «последствиях» из сценария Б и отставили только последствия из сценария А. Они убрали всю надежду и оставили только мрак. Затем добавили свои собственные рекомендации по политике, переделав все «не делай» из сценария Б в «сделай это»! Я точно знаю, как они все это проделали! Я привыкла видеть все это еще во время моей работы в Harris.
– Ага! Теперь я понимаю, – сказала Линда. – Это было целенаправленное усилие, чтобы напугать президента и побудить его ввязаться в войну с кризисом.
|
