|
В мире рынков и экономики не бывает так, чтобы падение было непрерывным. Обычно падение чередуется с некоторым подъемом, так что движение оказывается зигзагообразным. Но если пристально рассматривать график изменения цен, можно заметить то, что специалисты по техническому анализу называют «разрывом» (gap) – пустое «окно» на графике между точкой, где одна линия цен кончается и точкой, где начинается другая линия.
Этот разрыв подразумевает, что в течение некоторого времени не производится никаких рыночных сделок, а после возобновления торгов цена внезапно, без плавного перехода, перескакивает от одной точки к другой. По существу, именно это произошло на финансовых рынках – и во всей мировой экономике, – когда Федеральный резерв внезапно отменил свои планы покупки корпоративных облигаций. В некоторый момент акции и облигации, казалось, повисли в воздухе над краем обрыва, а в следующий момент они уже падали вниз к каменистому подножию.
Оливер Даллес и Пол Джонстон наблюдали с растущей тревогой, как осуществляются их сценарии развития кризиса. Конечно, по мере развития процесса было много различий между сценариями и реальной действительностью. Тем не менее, был один общий аспект: все шло вниз.
Они пригласили Тамару Бэлмонт присоединиться к ним на неофициальном обеде в китайском ресторане, всего в нескольких кварталах от офиса.
– Мы, без сомнения, наблюдаем кризис, – сказали они. – Но где
же его польза?
Она не смогла ответить сразу.
Наконец, после долгой дискуссии они согласились, что ждать выгод пока преждевременно. Кризис еще не закончился. Им следует проявить больше терпения. Они также согласились, что по крайней мере пока в большей степени реализовывается, по-видимому, короткий, но страшный сценарий. Правительство воздержалось от прямого вмешательства.
Даллеса это удивило. Он пришел к убеждению, что политики никогда не отходят в сторону – они всегда будут стараться мошенничать и пытаться что-то изменить, стремясь обмануть мать-природу. Но Джонстон не был удивлен. Он сам, хотя и в меньшем масштабе, прошел через это раньше. Его опыт подсказывал, что нельзя долго дурачить массы инвесторов. Если они взбунтуются, надо уступить. Сейчас во всем мире были миллионы владельцев облигаций – те, кто вложили деньги в ценные бумаги правительства США, – и они взбунтовались, говоря: «Хватит! Больше не вмешивайтесь. Не пытайтесь заткнуть писсуар своими грязными пальцами. Пускай все выливается».
– Я пришел к выводу, что нам не следует публиковать «Белую книгу» о пользе кризиса в такое время, – назидательно произнес Джонстон.
– Это почему же? – спросила Тамара, стараясь подавить в себе тревожное чувство, напомнившее ей о тех днях, когда она работала в фирме Harris.
– Потому что...
– Пол, пожалуйста, вы не представляете, сколько усилий...
– Знаю, знаю. Я все время был с вами и вашими помощниками. Я видел ваш пот и слезы, которые вошли в этот отчет. Но ведь наша цель состояла в том, чтобы сказать нашим лидерам, что последствия от вмешательства будут гораздо хуже, чем от бездействия, верно?
– Да, но...
– Так, а теперь владельцы облигаций во всем мире выполняют эту миссию за нас. Они уже делают все, что мы стремились сделать, – и более эффективно, чем мы могли когда-либо мечтать. Их стремление продавать говорит громче, чем все отчеты, речи и любые другие действия. Кроме того, есть еще одна причина, в силу которой я хочу воздержаться от публикации в данный момент.
– И что же это? – спросила она, все еще крайне разочарованная.
– Я боюсь, что этот доклад будет неверно понят. В Овальном кабинете всякий раз, когда я старался пояснить им ситуацию, это только усиливало их решимость вмешаться, чтобы остановить падение рынка. Они еще не могут увидеть разницу, которую мы проводили между двумя сценариями. Все, что они видят, это «движение вниз», «падение». Поэтому что хорошего выйдет, если опубликуем этот доклад сейчас? Они уже поняли, что падают, но все еще боятся посмотреть вниз. Я хочу сказать, что если мы опубликуем доклад сейчас, они не увидят надежды; они увидят мрак и используют это как очередной повод для того, чтобы сделать еще одну попытку искусственно поднять рынок.
Джонстон пообещал опубликовать доклад в будущем, «когда будет подходящая обстановка», и она уступила.
Они втроем видели надежду там, где все остальные видели только сплошной мрак.
Там, где все видели неудачу попытки правительства остановить поднимающийся прилив продаж, эти трое видели победу инвесторов, которая, в конечном счете, окажется конструктивной.
Дефляцию, которую другие рассматривали как большую угрозу, они воспринимали как процесс демократизации, который уменьшит раздувшиеся компенсации для немногих избранных.
Когда большинство боялось быстроты падения, они ее только приветствовали. Они верили, что чем скорее закончится кризис, тем больше будет шансов минимизировать наносимый им социальный вред. Они сохранили горячую надежду на всеобщее восстановление даже в том случае, если осуществится наихудший сценарий.
Тамара прокомментировала скорость падения. В прежние годы, сказала она, каждый кризис казался четко отделенным от последующего. Азиатский кризис разразился в 1997 г. Россия покатилась вниз в 1998 г. Акции компаний технологического сектора получили первый сильный удар в 2000 г. Аргентина поехала вниз в 2001 г. Несчастья с бухгалтерской отчетностью разразились, в основном, в 2002 г. Но теперь, после молчаливого признания правительства, что оно бессильно исправить положение на рынке акций, казалось, что почти все призраки кризисов прошлого вернулись, чтобы ударить по рынкам практически одновременно.
Они говорили о том, как потерпели фиаско попытки Банка Японии искусственно поддержать свой рынок акций и как на сцене появился второй азиатский кризис. Говорили об экономической смуте в Аргентине, Бразилии и Венесуэле, и как она распространяется на другие развивающиеся страны. Их беспокоили крупные банки, которые делали ставки на эти страны с помощью очень рискованных деривативов. Их тревожили те секторы экономики, которые раньше использовались для сохранения капитала, а сейчас страдали – недвижимость, корпоративные облигации высшего качества и облигации для финансирования ипотечного кредита.
Любой сторонний человек, услышав их разговор, подумал бы, что они мрачные и закоренелые пессимисты, но они видели во всем этом положительную сторону. Этот кризис не может тянуться годами. Он скоро кончится.
|
