|
Брайтон-Бич, как большинство прибрежных районов, пережил множество приливов и отливов удачи. На рубеже веков это был район, где селились вышедшие на покой богачи. Помимо прочих достоинств, Брайтон был мировой столицей лошадиных бегов, здесь находилось три ипподрома – Шипсхед-Бей, Грейвсенд и Брайтон-Бич. В элитных отелях "Брайтон-Бич", "Манхэттен-Бич", "Ориентал" готовы были исполнить все прихоти богатых постояльцев. Отель на Кони-Айленд "Фелтман Оушн Пэвильон" имел девять разных ресторанов (в одном из них были изобретены молочные сосиски), и в каждом играл оркестр. Знаменитые биржевые спекулянты – Бриллиантовый Джим Брэди, семейства Вандербильт и Бельмонт, Леонард Джером – по вечерам совершали моцион по висячей мостовой, а потом рысаки уносили их на изысканный ужин, к рябчикам и шампанскому. Эстрадные звезды Джимми Дюранте и Эдди Кантор царили в мюзик-холлах, переполненных праздной публикой.
Конец этой эпохи положило запрещение азартных игр в 1910 году. На месте ипподрома вначале построили шоссе, потом жилые дома. С тех пор Бруклин знаменит рекордными темпами возведения жилья.
Демократизации Брайтона способствовал автомобиль. Богатые теперь могли селиться в более уединенных местах. Прямая ветка метро в 1920 году давала доступ простому населению района к собственному пляжу. Поездка на метро, арбуз, сосиска – все это было по пять центов. Из "рая для богачей" Брайтон превратился в "пятицентовую империю". Каждый солнечный уик-энд на метро к пляжу устремлялись миллионы людей. Главное, что им было нужно, – купальни. К концу "ревущих двадцатых" на Брайтоне было 30 купален, и все их соединяла висячая мостовая.
Под прямым углом к пляжу шли ряды деревянных и металлических опор высотой до 30 футов. Над ними – старые деревянные платформы наземных линий метро Брайтон-Бич и Кони-Айленд. Бунгало и дома, расположенные по соседству, сотрясались от грохота: каждые десять минут на Кони-Айленд и обратно в Манхэттен шли поезда.
Внизу вдоль проносящихся поездов полосой тянулись лотки с фруктами, кондитерские, магазины деликатесов, рестораны и магазины уцененной одежды. Приливы и отливы в этих магазинчиках регулярно повторялись каждые три года, от стопроцентной занятости до девяностопроцентного простоя. Сегодня Брайтон в основном населяют эмигранты из России, и его называют "маленькой Одессой", но магазины по-прежнему привлекают покупателей.
Худший в истории крах рынка в 1929 году повлек за собой Великую депрессию, которая продолжалась до 1946 года и в очередной раз отбросила Брайтон назад. Отец моего отца, Мартин, потерял все в годы депрессии. В "ревущие двадцатые" он спекулировал недвижимостью и акциями в размере 5% рыночной стоимости своих капиталов. Как и очень многие, он устоял при первом звонке, когда индекс Доу упал на 200 пунктов в ноябре 1929 года. В мае 1932 года, после сильных колебаний в течение года, Доу рухнул еще на 75% – до отметки 50. Мартин был разорен полностью. Вся его жизнь после этого была донкихотством, непрестанными поисками шанса, благодаря которому он смог бы снова подняться. При этом он бдительно опережал попытки взимания квартирной платы. Вполне соответствует его образу тот факт, что в качестве утешения он прочел и выучил наизусть "Дон Кихота" в оригинале. Это таких людей, как он, называли "дохлыми утками".
|
