|
3 октября 1951 года, Йом Киппур. Стоит раввину отвернуться, как я потихоньку прислушиваюсь к финалу кубка Национальной Лиги – повторная игра после ничьей, "Нью-Йорк Джайантс" против "Бруклин Доджерс". Весь мой капитал – все до последнего цента – мы с Букмекером поставили на "Доджерс". Он придвинулся ко мне поближе, чтобы слышать по радио результат игры.
Битва за кубок 1951 года закончилась серией из трех повторных игр между "Джайантс" и "Доджерс". Хауи болел за янки, но победа "Доджерс" казалась неизбежной. В игре участвовал сам Дон Ньюкомб, ас команды (20:9 за сезон), и лишь днем раньше "Бруклин" со счетом 10:0 всухую разгромил "Джайантс". Дядя Хауи не любил мельчиться. "Букмекер – единственный, кому можно верить", – сказал он и поставил все свои сбережения, 800 баксов (из них 2 мои), на "Доджерс". "Доджерс" вели 4:1 к концу девятого периода. Мы с Хауи подсчитывали выигрыш.
Пренебрегая службой Йом Киппур, мы слушали прямой репортаж матча, пряча транзистор. И вдруг в игре наступил перелом. Затаив дыхание, мы ловим слова комментатора. "Джайантс" вырываются вперед – 5:4! И Русс Ходже вопит на весь эфир: "Кубок у "Джайантс"! Кубок у. "Джайантс"!"
В течение пяти минут мы с Хауи вознеслись и вновь опустились на землю. В те же минуты, когда мы предавались отчаянию, в одном из баров Бруклина заливал свое горе один богатый гандболист и шахматист. Этот расстроенный человек был таким же отчаянным болельщиком! "Доджерс", как и мы. Как все великие люди, он ни в чем не полагался на случай. Прежде чем рискнуть, он изучал и анализировал каждую деталь своих планов и инструментов. Речь идет о знаменитом грабителе банков, величайшем специалисте "по входам и выходам", Уилли Саттоне.
Накануне Уилли совершил побег из тюрьмы в Пенсильвании и скрывался в пуэрториканском районе рядом с Флэтбуш и Четвертой авеню в Бруклине. Как всегда, Уилли заранее все спланировал. В тюрьме он изучил испанский. Он знал, что в этом районе люди читают газеты только на испанском языке, а в них они вряд ли обнаружат его фотографию, помещенную в ведущих газетах Нью-Йорка.
В тот день, когда «Джайантс» разбили «Доджерс», Уилли смотрел игру по телевизору. На стадион он не пошел, опасаясь, что среди зрителей могут оказаться полицейские. В своих воспоминаниях он пишет об этой игре:
«Я смотрел финал 1951 года в таверне, которая находилась в одном квартале от бруклинского полицейского участка... Глядя на то, как Томсон добивает «Доджерс» никогда в жизни я не был более несчастен. Я готов был пойти в участок и сдаться. Болеть за «Доджерс» – значит cокращать себе жизнь. Даже когда они выигрывают, как в 1952 году, то заставляют тебя перенервничать до смерти» (Квентин Рейнолдс, «Я, Уилли Саттон»).
Если этот матч так подействовал на Уилли, что один из величайших в истории мастеров по ограблению банков и побегам из тюрьмы был готов сдаться полиции, легко представить, что испытывали такие простые смертные, как мы с дядей Хауи. В наше время, как утверждается, показатели японской бейсбольной команды «Джайантс» непосредственно влияют на биржевой индекс «Никкей». Когда «Джайантс» побеждает, индекс Никкей повышается. В Соединенных Штатах сегодня вряд ли найдется настолько обожаемая бейсбольная команда, как «Доджерс» в 50-х или сегодняшние «Джайантс» в Японии. Любопытно было бы изучить влияние «Чикаго Буллз» на курс государственных обязательств США на Чикагской фондовой бирже.
Уилли Саттон – идеальный пример того правила, что «успех в любом деле требует тщательной подготовки каждой детали и абсолютной сосредоточенности». Прежде чем ограбить банк, Уилли неделями и месяцами изучал его. Он переодевался в форму полицейского и настолько идеально входил в эту роль, что отвечал на обращения граждан и регулировал дорожное движение.
В свое время отец обратил мое внимание на те страницы мемуаров Уилли «Где были деньги», на которых описывались его методы подготовки:
«Я обожал перевоплощаться. Я всегда был настолько поглощен предстоящим делом, что, едва надев полицейскую форму, уже чувствовал себя полицейским. Я оставлял машину в паре кварталов от банка и шел к нему, автоматически фиксируя глазами двери каждого магазина. Нередко ко мне обращались с вопросами, как пройти туда-то. Несколько раз водители обращались ко мне с просьбой разрешить оставить машину в месте, запрещенном для парковки, – им только сбегать на минутку в магазин. Я сурово отчитывал их: как можно просить полицейского нарушить правила? «Впрочем, если вы объедете вокруг квартала и вернетесь через пару минут, меня здесь, скорее всего, уже не будет».
Однажды в Филадельфии я в полицейской форме переходил улицу в людном месте, и меня остановил патрульный полицейский. Капитан долго распекал меня за расстегнутый воротник. Мне было очень стыдно – «да, сэр, слушаюсь, сэр, совершенно недопустимо, сэр» – не потому, что полицейский остановил меня возле банка, который я собирался ограбить, а из-за того, что меня отчитал старший по званию. Я был весьма примерным полицейским до последней секунды, пока снова не превращался в вора» (Уилли Саттон, Эдуард Линн, «Где были деньги»).
|
