|
Они бросаются на телефонную трубку, словно гремучие змеи. Проходит минуты две – и вот они уже все распродали. Позиция закрыта, прибыль снята: 6 800 000 долларов. Они в изнеможении откидываются на спинки стульев и обмениваются счастливыми улыбками. Сара чувствует, как ей передается их настроение. Ощущение близко к сексуальному. Они выключают экран и отправляются праздновать победу.
Линда Дэвис, «Гадючье гнездо»
«Секс, – говорил Сомерсет Моэм, – это самая главная тема». Когда мы не занимаемся сексом, мы о нем говорим, когда не говорим – думаем, а когда не думаем – занимаемся. Едва ли можно найти такую сферу человеческой деятельности, где не был бы замешан секс. Однако может показаться, что секс и игра на бирже несовместимы. Почти у каждого биржевого спекулянта, писавшего мемуары, можно найти утверждение, что хорошая сделка «лучше, чем секс». Когда женщины на светских приемах спрашивают меня, где я работаю, я неизменно отвечаю: «Я – простой спекулянт». И любопытствующая дама тут же исчезает с моего горизонта.
Хуже ответа не придумать... разве что назваться «простым статистиком»!
Так неужели спекуляция – единственная область жизни, не затронутая сексом?! Но это не похоже на правду. Ведь на самом деле жадность и вожделение – родные сестры. Секс порождает жизнь, спекуляция ее поддерживает. И сексом, и спекуляцией лучше заниматься без посторонних. И то и другое занятие поглощает человека с головой. И в том, и в другом есть привкус непристойности: оба основаны на первобытных инстинктах, которые могут довести человека до безумия.
Может быть, именно этим объясняется атмосфера таинственности, окутывающая вопрос о связи между сексом и спекуляцией? Перерыв горы «научной» литературы на ту и другую тему, я обнаружил, что ни одной книги о связи секса и спекуляции не существует. Единственная известная мне попытка как-то соотнести секс и спекуляцию – это так называемый «индекс подола». Идея состоит в том, что активность рынка напрямую связана с модной длиной юбок.
Свидетельства в пользу этой теории обычно черпают из истории моды 20-х и 60-х годов, когда девушки носили мини, а цены на акции взлетели до небес. А в 30-е и 70-е годы, когда в моде были макси, акции пребывали в полумертвом состоянии. Подобные бредовые гипотезы обычно сопровождаются не менее бредовыми комментариями вроде: «Было бы вполне разумно предположить, что подъем линии подола и цен на акции отражает общий рост легкомыслия и решительности, поскольку у длины юбки есть свои пределы (верхний предел – верхняя часть бедра); когда достигается предел, это означает, что настроения в обществе дошли до некой крайности». Если изложить эту идею более внятно, получится, что миловидная девица в мини-юбке способна превратить всех игроков на бирже в бешеных быков. Все рассуждения подобного рода, попавшиеся мне на глаза, были написаны до расцвета феминистского движения. Поэтому большинство авторов ханжески выражали надежду, что индекс Доу не дойдет до таких высот, которые приведут к совсем уж непристойному укорочению юбок.
Айра Коблей приводит любопытный график под названием «Рынок быков и голые коленки»: линия индекса Доу наложена на линию, соединяющую семь отметок длины юбок с 1917 по 1967 год. Обсудив этот график, он делает вывод: «Итак, можно со значительной долей уверенности утверждать, что между длиной юбок и ценой акций существует ярко выраженная связь. Длина юбок – это верный барометр. На Уолл-стрит можно вывесить новый лозунг? «Прежде чем продавать, взгляните на юбки!»
|
