|
Четвероногие наследники
Несмотря на то, что эта старая дама была убежденным мизантропом, о ней никак не скажешь, что она обращалась с людьми, как с собаками. К собакам она относилась с самой горячей любовью, которая и повредила ей в памяти потомства.
Как известно, в 1968 г. социализм чуть ли не во всем мире попытался вступить в бой за торжество своих идеалов, что и послужило началом его медленной и неизбежной агонии. Такие выражения, как «классовая борьба», «великий вечер» или «пролетарский интернационализм», хоть и были уже несколько потасканными, все еще будоражили сознание студентов, и пусть выражения эти вызывали все меньше и меньше надежд со стороны Бийянкура, все же одного упоминания Карла Маркса было достаточно, чтобы останавливались поезда, бастовали заводы, а Латинский квартал швырял камни в полицию.
В те годы молодежь была охвачена жаждой перемен, мучившей ее, подобно прыщам на юном лице. На этот раз, считали молодые люди, «изменится основа мира», как говорилось в модной тогда песенке. В своей ненависти к прошлому, к социальному неравенству, а особенно к монополистическому капиталу трестов и международных объединений они готовы были всей душой присоединиться ко всяким Пол Потам и Чаушеску. Наступало утро великого вечера. Богачам следовало быть начеку.
• Случай острой кинофилии
Поэтому можно сказать, что мисс Элеонора Рични выбрала весьма неудачное время, чтобы испустить последний вздох, написав перед этим завещание, которое, мягко выражаясь, ие очень-то соответствовало настроениям тех лет. Элеонора Рични была старой девой, американкой и миллиардершей - одно к одному, - и ее ненависть к людям могла сравниться только с неистощимой любовью, которую она питала к собакам. Любой представитель собачьего рода - независимо от его родословной, начиная от самых породистых и до последней уличной шавки, - мог рассчитывать на ее благосклонность и получать сахар, который она с удовольствием им раздавала.
• Разномастное общество
Любая собачка - за исключением ружейного курка и фарфоровой безделушки (которых сразу узнаешь по их равнодушию к сахару) - итак, любая собачка автоматически получала все права на ее приветливое гостеприимство. Для них Элеонора была матерью, доброй феей, утешительницей, а в случае необходимости - сиделкой и нянькой. И при этом - ни на грош расизма! Все сто пятьдесят приемышей, которых она подобрала на дорогах Флориды с помощью швейцара своего банка, - чернокожего и несомненного кинофила - принадлежали к самым разным породам. Они заполнили ее дом, превратившийся в настоящую псарню, толпой еще более пестрой, нежели та, что заполняет парижское метро. Там были и таксы, и бульдоги, и доги, и фокстерьеры, и пудели, и спаниели, и длинношерстные левретки, и короткохвостые дворняги с вяло опущенными ушами, у кого-то из них были рыжые чулки, а иную можно было назвать синим чулком, одни были гончими, а другие вовсе никакими, были там и огромные овчарки, и крошечные песики, которых можно носить в муфте, и были даже такие, что лазают по крышам, как кошки, - своеобразная и чрезвычайно редкая разновидность собачьей породы.
• Затруднительное дело о наследстве
Всех их она знала по именам, к которым добавлялась еще вереница ласковых прозвищ. На их собачье счастье, расходы ее не пугали: самые опытные парикмахеры разглаживали им шерсть, лучшие повара варили похлебку, самые известные ветеринары лечили их. Не было на свете более счастливых собак. А она сама могла бы быть такой же счастливою, как они, не терзай ее вечная, невыносимая тревога. Не попадут ли в беду приемыши после ее смерти? Что станется с ними без нее? У нее не было ни детей, ни родных, ни друзей, на которых она могла бы рассчитывать. Неужели бедняги после ее кончины разбредутся по свету или, что еще хуже, не придет ли им конец от укола в кабинете ветеринара? Мужчины ведь такие бессердечные существа.
• Несвоевременное завещание
Поэтому перед смертью она приняла меры. И обнародование ее завещания, которого с нетерпением ждали, учитывая размеры ее состояния, потрясло всех. Лицам, считавшим себя наследниками, - служащим ее банка, верному черному швейцару-кинологу - не досталось ничего, даже обглоданной косточки. Все состояние в размере, примерно, пятнадцати миллионов долларов, было просто-напросто завещано... собакам. Только налоговая инспекция получила свое, и то в самых строгих рамках закона. Скандал разразился грандиозный, а за ним последовала не менее грандиозная волна протестов. «Как можно... (и т. д.), когда столько людей умирают от голода?» - возмущенно вопили со всех сторон. Протестовали от имени жителей Биаффра и Сахэля, приютских стариков, матерей-одиночек и других бесчисленных жертв общества потребления. Что ни возьми, все теперь было лучше псов Элеоноры Рични, даже тюленята Брижит Бардо, жизнь которых, по мнению последователей Маркузе, была чрезвычайно важна для сохранения и безопасности экологической среды.
• Болезненные требования
Банковские служащие нажимали на свой профсоюз, требуя его вмешательства, благотворительные общества сообщали о своем разочаровании, черный швейцар побелел от злости и уже не был таким завзятым кинологом. Но все было напрасным. Элеонора Рични все предусмотрела с такой безошибочной проницательностью, на какую способна только материнская любовь. Как тщательно ни изучались условия завещания, все они сводились к одному - пятьсот тысяч долларов пойдут на постройку дворца, где любимых собачек будут кормить, холить и нежить, пока естественная смерть не приведет их в загробный мир, где их ждет радостная встреча с хозяйкой. Ветеринару, доктору Фредериксону, поручалось следить за тем, чтобы никакая беда до той поры не постигла наследников. Строго запрещалось подталкивать состарившихся псов к могиле или избавлять больных от лишних мучений. Ста пятидесяти собакам мисс Рични надлежало умереть только естественной смертью, натянув, таким образом, нос всему человечеству.
• Ущемление прав наследников
Все старались каким-то образом выйти из затруднительного положения и отсрочить, насколько возможно, выполнение требований, изложенных в завещании. Такая отсрочка была тем более необходима, что власти, опасаясь гнева безработных, ведущих собачью жизнь, были вынуждены перенести гробницу миллиардерши в другое место, чтобы оставить ее в целости и сохранности.
Так собачий дворец никогда и не был построен. «Временно» его заменила обыкновенная псарня, оцепленная двойной изгородью из колючей проволоки, дабы жители Форт-Лаудерделя, соседнего городка, не явились, чтобы «manu militari» положить конец этому скандальному делу. Но зато следовало в точности выполнить все остальные пункты завещания, что и было сделано со всей тщательностью.
• Раззолоченная каторга
Но это пошло только во вред несчастным собакам. Псарня весьма напоминала Гулаг своими решетчатыми клетками, за пределы которых псин никогда не выпускали бдительные сторожа. Несчастные животные одно за другим расставались с жизнью под лучами знойного солнца, которое мучило их беспощадно. Во избежании каких-либо дополнительных осложнений с условиями завещания, кобелей безжалостно кастрировали. Таким образом удалось избежать передачи наследства потомству - каковое право ясно записано в Декларации прав человека - и на свет Божий так и не появились династии четвероногих миллиардеров, по образцу Ротшильдов и Рокфеллеров. Мисс Рични все-таки не смогла всего предусмотреть.
• Последний параграф
Когда померла стопятидесятая собака (Ad intestant), доктор Фредериксон со всем надлежащим почтением собрал ее пепел, поместил его в погребальную урну и - не без вздоха облегчения, должно быть, - поставил эту урну на полку, рядом с урнами остальных ее товарищей по несчастью.
|
