— Браун, — произнес мистер Джон Ф. Гринер, на минуту отвлекшись от чтения сводок биржевого информатора, стоявшего в углу. — Вы не могли бы посетить биржу и выяснить, какова ситуация на рынке для Iowa Midland? Мне нужно знать, сколько акций сейчас в продаже и у кого они находятся. Думаю, на Уолл-стрит они должны недурно расходиться.
— А что с ними такое? — полюбопытствовал его партнер.
— Пока — ничего, — меланхолично констатировал Гринер.
Он вернулся к своему рабочему столу. В его руках оказалось письмо, озаглавленное: «В офис президента железнодорожной компании Keokuk & Northern, Кеокук, штат Айова». Дотошно проштудировав все шестнадцать страниц, исписанных мелким почерком, он встал и принялся мерить шагами офис.
Ростом Гринер был невелик, а телосложением скорее тщедушен. Желтоватое лицо этого стройного, как тростник, шатена венчал высокий, или, как обычно говорят, широкий, лоб. Несмотря на невзрачную внешность, этот ловкий делец притягивал к себе внимание. А его орехового цвета глаза выдавали особенный ум.
Дни напролет Гринер пребывал в размышлениях. Даже не зная этого гиганта мысли лично, а просто глядя на него со стороны, молено было предположить, что грезит он не о пустяках, а о великих делах. Именно такое впечатление производил его выдающийся лоб. Глаза же заставляли подумать о том, что пути, которыми этот человек пойдет к своим великим целям, будут не просто замысловаты, но скорее всего не вполне добропорядочны. Да-да, они наводили на мысли о чем-то каверзном, весьма ловком и притом жестком и хладнокровном.
Наконец морщины на его лбу разгладились. Гринер чуть слышно пробурчал: «Мне нужна эта компания. Ее необходимо объединить с Keokuk & Northern. Это будет новая система железных дорог, которая охватит всю страну!»
Вернувшийся через полчаса Браун доложил обстановку. Дешевле 42 долларов акций для продажи было немного — имелось лишь несколько незначительных пакетов, удерживаемых средними комиссионными домами. Более крупные пакеты продавались по 44 доллара за акцию. А при цене в 46 долларов, смело пророчествовал Браун, на рынок могут выплыть внутрикорпоративные акции.
В переводе это означало, что как только цена на Iowa Midland Railway Company вырастет до 46 долларов за акцию, директорат компании или его окружение наверняка решат скинуть часть ценных бумаг. Иными словами, было очевидно, что Iowa Midland неплохо держится на плаву. В спекулятивном обороте было слишком мало акций для того, чтобы мистер Гринер смог заполучить контроль над компанией настолько задешево, как ему хотелось бы. Однако зачем это было нужно? Дело в том, что этот ловкий делец де-факто являлся президентом конкурирующей компании Keokuk & Northern Railway. Правда, такое положение дел тщательно скрывалось от широкой публики.
— Известно ли что-нибудь о приказах на поддержку? — напрягся Гринер. Акции «поддерживают» (то есть покупают при понижении) для того, чтобы цена на них не упала слишком низко и, что еще важнее, — слишком стремительно.
— Багли будет покупать по 300 акций через каждые четверть пункта удешевления.
И так до тех пор, пока не будет достигнута
отметка в 37. Тогда он купит 5 тысяч акций
по этой цене. Это распоряжение он получил
непосредственно от самого Уиллеттса.
Багли являлся брокером, специализировавшимся на сделках по Iowa Midland, а сам Уиллеттс — президентом компании.
— Уиллеттс будет сегодня утром в Каунсил-Блафс, — процедил сквозь зубы Гринер. — Он,
видите ли, принимает участие в церемонии
открытия одного монумента, посвященного
военным победам. А она начинается в час —
то есть через двадцать минут, учитывая разницу во времени. Так что сегодня днем Уиллеттс будет вне досягаемости средств связи.
Его собеседник понимающе улыбнулся:
— Неудивительно, что все вас так боятся.
Вот что, Браун, — распорядился мистер Гринер, — начните-ка с продажи 10 тысяч акций Iowa Midland. Распределите их среди наших ребят на площадке. Будет неплохо, если из-за этой выходки директорат слегка перетрусит. Нам сейчас важно сбить цену, а не просто выгадать на продаже акций. Так что я хочу, чтобы цены на них упали.
Если бы Гринер желал путем «коротких» продаж скинуть акции, он действовал бы осторожнее. Он не стал бы нарочно тревожить осиное гнездо.
— Ну, если уж вы этого хотите, я думаю, вы это получите, — оптимистично отвечал Браун.
Когда он покидал офис, Гринер пробормотал ему вслед:
— Заставьте их помучиться, Браун. Пусть теряются в догадках.
Оставшись один, мистер Джон Ф. Гринер впал в глубокую задумчивость. «Это должно привести к падению Iowa Midland как минимум на три или четыре пункта. Не исключено, что мы сможем подобраться к порогу в 37. Что ж, посмотрим».
Под «порогом» он имел в виду цифру, провоцирующую самые серьезные приказы о поддержке акций.
Вскоре ситуацией с акциями Iowa Midland на бирже заинтересовалась дюжина весьма озадаченных и даже напуганных, но еще более-менее спокойных брокеров. А спустя несколько минут биржевая площадка превратилась в бурлящий водоворот человеческих страстей. Вся эта толпа нервно жестикулирующих, кричащих, рвущих одежду, дерущихся, снующих туда-сюда брокеров моментально сделала биржу ареной военных действий. Все их манеры как ветром сдуло. Так что сегодня до боли знакомая картина торгов выглядела весьма пугающе.
Смешно сказать, что привело всех в такое замешательство. Сначала чьи-то внимательные глаза подметили, как мистер Браун что-то нашептывал Гари Уилсону. Последний без колебаний направился в толпу Iowa Midland и продал тысячу акций за 42,125 и 42 доллара.
Чуть позже мистер Браун был замечен беседующим с В. Г. Карлтоном. По свидетельствам очевидцев, их беседа проходила в достаточно взволнованной атмосфере. После этого Карлтон как бы просто так заглянул на территорию, где торговались бумаги Iowa Midland. Демонстрируя полное безразличие ко всему на свете в целом и к рыночной судьбе Iowa Midland в частности, он продал Багли 1500 акций за 41,75, 41,675 и 41,5.
Неудивительно, что теперь за мистером Брауном следило несколько десятков острых глаз, в которых читался один и тот же немой вопрос.
Так что все заметили, как сей источник всеобщих волнений осмотрелся по сторонам и выбрал себе в собеседники Фрэнка Дж. Пратта. Результатом их обмена мнениями стал поспешный, насколько позволяли его толстые ноги, визит Пратта к стойке Iowa Midland, где он продал 2000 акций по средней цене в 41 доллар.
Теперь глазам изумленных зрителей предстала новая картина — она свидетельствовала о мнимой нерешительности Брауна. Впрочем, вскоре он подозвал к себе «особого» друга, Дэна Симпсона. Его стремительный рывок во все увеличивающуюся толпу у стойки Iowa Midland закончился тем, что Симпсон продал сразу 5000 акций, по-видимому даже не обратив внимания на цену.
В этот критический момент глаза наблюдателей потеряли Брауна из виду. Медлить было нельзя. Едва сдерживаемые эмоции вдруг нашли выход в брокерских глотках. В биржевом гуле отчетливо послышались ноты опасности.
Ситуация накалялась из-за того, что «доверители» Брауна действовали будто от своего имени, в то время как было совершенно ясно, что за ними стоят другие фигуры. Симпсон и иже с ним не выдавали имен реальных продавцов, Брауна и Гринера. Однако каждый находившийся на площадке брокер понимал, что началась большая игра. Кто-то сделал уверенный, но весьма сложный ход. Это еще более запутывало дело.
Ситуация вышла из-под контроля тогда, когда в игру вступили брокеры, которых молва связывала с внутрикорпоративными структурами. После того как они начали продавать акции, паника охватила всю биржу. От акций Iowa Midland избавлялись все, кто только мог. На брокерских лицах был написан один вопрос: «Что случилось?» Конечно, со всех сторон они получали противоречивые ответы, в большинстве своем неблагоприятные сведения. Кто-то предположил, что все дело в неурожае. Другое «осведомленное» лицо упомянуло о нашествии жучков. Третий знаток дела утверждал, что бедой всему — разрушительные оползни. Ну или атаки законодательных властей. В конце концов, панику могло породить предполагаемое назначение временного управляющего компании.
Разумеется, по любой из этих причин акции Iowa Midland срочно следовало продавать. Увы, такой вывод был закономерен. Паника на Уолл-стрит сродни природному катаклизму. Как ни банально это сравнение, но нарастание неблагоприятных слухов на бирже напоминает снежный ком. И в любой момент эта лавина грозит самыми неблагоприятными последствиями.
Из-за Iowa Midland биржа потеряла голову. Ведь спекулянты страдают стадным рефлексом — точно так же, как и все другие животные. Никакие акции не могут устоять перед их рвением продавать, будь они как угодно «защищены» или «поддерживаемы» дилерами. Тем более что, на беду, акциям Iowa Midland их рыночный покровитель в это время находился за пределами города, вне доступа к телеграфу.
Постепенно к Брауну, который спокойно сидел у поста Erie, премило беседуя со своим другом, стали стекаться толпы заинтересованных лиц.
— Что случилось с Iowa Midland? — возбужденно спросил один брокер.
Другие навострили уши.
Браун мог бы равнодушно ответить: «Я не знаю» и бросить их на произвол судьбы. Но он этого не сделал. Ловкий делец вздумал пошутить:
— Кажется, они упали примерно на три пункта. Ха-ха!
Всем стало очевидно: раз уж Браун не захотел говорить, случилось что-то серьезное — действительно серьезное. А сам Браун продолжал продавать акции через других брокеров. Плохие новости он пока держал при себе. Ведь «граница» еще не была пройдена. Лишь немногим позже он станет на удивление разговорчивым.
Хотя ситуация была совершенно не ясна, брокеры стали наперебой советовать своим уважаемым фирмам избавиться от акций Iowa Midland. Конечно, беда могла обойти их стороной. Но они чувствовали, что у дела может быть и дурной исход. А тем временем акции быстро падали в цене.
Мистер Гринер находился в своем офисе. Он смотрел, как на телеграфной ленте появлялись обнадеживающие цифры.
Человечек с желтоватым лицом позволил себе немного, совсем немного — чуть улыбнуться. Лента свидетельствовала: «IA. MID., 1000. 39; 300. 38,75; 500. 0,625; 300. 0,5; 200. 375; 300. 38».
Повернувшись, он позвал клерка:
— Мистер Рок, пожалуйста, отправьте это мистеру Кулиджу. И поторопитесь.
— Слушаюсь, сэр.
В этот момент в кабинет бесцеремонно ворвался представительный светловолосый человек с аккуратными бакенбардами.
— Как ваши дела, мистер Ормистон? — радушно проворковал Гринер.
— Гринер, — задыхаясь, вымолвил представительный мужчина, — что случилось с Iowa Midland?
— Откуда я могу знать? — обидчиво пробурчал махинатор.
— Браун начал продавать. Я видел это своими глазами. Гринер, я помог тебе однажды с Central District Telegraph! А у меня 6000 акций Iowa Midland. Ради бога, если ты что-либо знаешь...
— Все данные о прибыльности Iowa я получил из моих конфиденциальных источников. Согласно анализу Keokuk & Northern, их прибыли не соответствуют моим ожиданиям. — И он горестно покачал головой.
«Тикки-тикки~тикки-тик», — проговорил биржевой информатор в гробовой тишине.
Представительный мужчина приблизился к зловещей машинке.
— Тридцать семь и одна восьмая. Тридцать семь! — прокричал он. — Святые угодники! Они падают, как...
Так и не подобрав достаточно красочного сравнения и даже не прощаясь, он сломя голову бросился из офиса. В час дня его 6000 акций по цене 42,5 составляли 255 тысяч долларов. Час спустя по цене 37 долларов они принесли бы ему 222 тысячи. Потеря 33 тысяч долларов за столь короткое время выбила бы из колеи любого. Так что о любезностях немудрено было и позабыть. Хуже всего было то, что попытка продажи 600 акций на падающем рынке неизменно привела бы к дальнейшему падению котировок. Поэтому поведение мистера Ормистона можно было простить.
Гринер вновь вызвал личного клерка.
— Мистер Рок, — в своей обычной манере пропищал он, — позвоните мистеру Брауну. Скажите ему, что мистер Ормистон из Monkhouse & С0 собирается продать 6000 акций Iowa Midland. Причем мистер Кулидж не должен платить за них более 35.
— Мистер Кулидж сейчас в вашем личном кабинете, сэр, — доложил клерк.
Умные глаза финансиста пронзили взглядом его главного личного брокера. Об их отношениях на Уолл-стрит не знали. Кулидж умело поддерживал репутацию доброжелательного и приятного человека.
— Немедля отправляйтесь на биржу, Кулидж. Ормистон собирается продавать 6000 акций Iowa Midland. Купите их как можно дешевле. Однако не торопитесь.
— Сколько нужно купить? — поинтересовался брокер, делая пометки в своей книжке заказов.
— Сколько сможете. Теперь они продаются менее, чем за 37, — сообщил Наполеон с Уолл-стрит. Таков был его монарший приказ.
— И, Кулидж... об этом никто не должен знать. Выкупите акции самостоятельно.
Это означало, что в расчетном центре мистер Кулидж занесет акции на свое собственное имя. Поскольку за такого рода действия в дополнение к обычным комиссиям существовала особая плата, обычно к ним не прибегали. Конечно, если только не требовалось скрыть личность клиента, когда тот сам являлся членом биржи.
— Разумеется, мистер Гринер. Всего доброго. — И брокер покинул кабинет дельца.
— Хью! — свистнул Кулидж на подходе к Уолл-стрит. — У Брауна и Гринера должно быть как минимум 50 или 60 тысяч акций для короткой продажи.
Эта цифра в пять раз превышала реальную. Но это лишь показывало, что мистер Гринер был мастером распространения неверных слухов. Ведь он хотел собрать акции, а не «покрыть» «короткую» позицию. Однако об этом не обязательно было сообщать даже своему доверенному брокеру.
Итак, 6000 акций Ормистона отправились в офис мистера Кулиджа по цене от 34,875 до 35,75. А мистер Браун в это время весьма преуспел в снижении цены при помощи своих обычных трюков. Увы, Ормистон, как-то раз сделавший одолжение Гринеру, сейчас делал ему еще одно — подарок в 40 тысяч долларов!
Вдобавок ко всему Кулидж, имевший в подчинении несколько брокеров, в общей сложности приобрел 23 тысячи акций. Для Гринера после покрытия первоначальных «коротких» продаж Брауна это означало, что он владел 14 тысячами акций Iowa Midland Railway Company. Причем по цене в среднем на 6 пунктов ниже, чем днем раньше. Иными словами, на 75 тысяч долларов дешевле.
На своих «коротких» продажах Браун и Гринер заработали столько, что вполне могли бы сойти за того умельца, которому овцы платят за то, чтобы иметь честь быть им постриженными!
Это была первая стычка из целой серии будущих сражений, благодаря которым маленький Наполеон с Уолл-Стрит прибрал к рукам акции Iowa Midland — не больше не меньше, как 65 тысяч штук. Старые трюки и новые хитрости были пущены в ход, чтобы скрыть факт его участия в этом деле. Но за редким исключением такие вещи не удаются. Утаить такую информацию от тысяч практичных людей, зарабатывающих себе на жизнь (и, между прочим, очень хорошо зарабатывающих) умением вовремя подмечать определенные вещи, непросто.
Сперва один нюанс, потом другой незначительный факт указывали на то, что какой-то могущественный человек или группа финансистов пачками скупают Iowa Midland, методично поглощая все выброшенные из-за вынужденных колебаний рынка за последнюю пару месяцев акции. Вся эта возня вокруг Iowa Midland породила сильный рост цены акций этой компании. Но никто не подозревал маленького Наполеона с хитрыми глазками, писклявым голосом и неафишируемым финансовым талантом. Никто не подозревал его в том, что именно он скупал акции на открытом рынке благодаря надежным брокерам, в Айове — у местных владельцев, а также привлекая секретных агентов. Никто ничего не знал до тех пор, пока он не собрал 78 600 акций.
Однажды Браун поделился с Гринером своими сомнениями:
— Предположим, больше акций достать мы не сможем. Что же мы будем делать с имеющимися? Попытки продать их, пусть даже осторожно, непременно приведут к обвалу рынка.
— Браун, — печально отозвался маленький человечек, — я пришел к выводу, что если не смогу получить достаточное количество акций, чтобы заставить Уиллеттса и его толпу плясать под мою дудку, лучше всего будет предложить продать пакет этих акций компании Keokuk & Northern Railway Company. Причем по рыночной цене в 68 долларов за штуку. Возможно, удастся поднять их немного выше. В среднем акции обошлись нам 51 доллару за каждую. Половину заберем деньгами, остальные — первыми закладными облигациями с неплохой скидкой. Для Keokuk & Northern Company сделка будет очень прибыльной. Имея такой запас акций конкурента, им не придется больше бороться и снижать тарифы. Наша компания станет серьезной силой, поскольку мы сможем иметь двух или трех директоров в совете Iowa Midland.
— Гринер, — сказал Браун, — это потрясающе!
— О нет. Пока еще нет, — предостерегающе изрек маленький человечек.
Вскоре против менеджеров Iowa Midland Railway Company вообще и президента Уиллеттса в частности была развернута вредительская кампания. Это была кампания острой клеветы, изобретательных обвинений и настораживающих предсказаний. Падкая на «жареные» факты пресса взялась за любимое дело. Все газеты, серьезные и не очень, подкупленные и вполне добросовестные, принялись печатать двусмысленные статьи. Железная дорога, утверждалось в них, избежала назначения временного управляющего лишь благодаря чуду. А некомпетентность президента Уиллеттса просто поражала воображение!
По правде говоря, для недовольства были некоторые основания. Многие держатели акций, без сомнений, не были удовлетворенны политикой Уиллеттса. Но, конечно, дело не приняло бы такой оборот, не дергай финансовый гений за невидимые нити, опутавшие прессу.
Акции вновь упали в цене. Не зная, кто затеял эту игру, президент Уиллеттс не мог найти эффективную тактику защиты. Напуганные или разочарованные владельцы продавали свои доли. Мистер Гринер же не подавал признаков жизни. А его брокеры покупали акции, выставленные на продажу. В конце концов один известный и не в меру болтливый брокер по секрету поведал тайну своему другу. Тот раскрыл ситуацию своему очень близкому другу. Последний, в свою очередь, рассказал обо всем приятелю, который сказал об этом другому и т. д. Так и выяснилось, что мистер Джон Ф. Гринер инициировал падение и рост акций Iowa Midland, на протяжении месяцев покупал их на бирже и незаметно собрал несколько крупных пакетов в Айове. Все эти печальные подробности были чистейшей правдой. Итак, дело было предано огласке. Стало известно и то, что мистер Гринер теперь владеет 182 300 акциями. Надо сказать, что эти ужасающие подробности правдой не были.
Все это было проделано чрезвычайно изобретательно. До ежегодного собрания акционеров компании оставалось шесть недель.
Репортеры ринулись в офис мистера Гринера. Маленький финансист умело отнекивался. Наконец он неохотно согласился на интервью. После ловко разыгранного спектакля Гринер будто под напором прессы признал, что купил акции Iowa Midland. Однако об их количестве говорить не хотел. Это вряд ли представляет интерес для широкой публики — объяснял он. В конце концов репортеры загнали его в угол. Смущенно улыбаясь, он раскрыл карты: «Да, речь идет о более чем 100 тысячах акций». Больше газетчики не вытянули из него ни словечка.
Будучи умным человеком, Гринер никогда не врал публично. Однако каждый репортер, оценивший эту улыбку и хитроватый взгляд, ушел из офиса абсолютно убежденным, что мистер Джон Ф. Гринер полностью контролировал Iowa Midland. Эта информация тут же просочилась в прессу.
Президента Уиллеттса хватил апоплексический удар. А на Уолл-стрит с отвращением констатировали: «Очередной успешный план подлеца Гринера!» Репутация пожирателя корпораций была такой, что за два дня акции упали еще на десять пунктов. Инвесторы и спекулянты в равной степени показали свое явное нежелание быть каким-то образом связанными с собственностью этого махинатора.
Маленький финансист не ошибся. Его последним козырем стала собственная дурная репутация! В атмосфере всеобщей паранойи, быстро распространившейся среди брокеров, он собрал дополнительные 32 тысячи акций по низким ценам. Такова была цена его ужасного имени!
Теперь Гринер обладал 110 600 акций или одной третью всего акционерного капитала Iowa Midland Railway Company. Этого было достаточно для того, чтобы заставить Уиллеттса пойти на выгодные сделки с Keokuk & Northern Railway Company. Конечно, желательно было иметь полный контроль над Iowa Midland. Но можно ли было этого добиться? Маленький желтолицый человек с широким лбом и хитрыми глазами сомневался. Как-то он признался в этом Брауну. «Однако немного жаль, — подытожил он. — Я мог бы так много сделать с такой собственностью!»
Гринер все подсчитал (эта конфиденциальная информация обошлась ему в 11 тысяч долларов). Уиллеттс и его группа держали 105 тысяч акций. Таким образом, было еще 122 тысячи акций, находящиеся в свободном плавании. Они были разбросаны по всей стране и находились в собственности мелких инвесторов, которых не волновало, кто управлял дорогой, пока их кошельки исправно пополнялись дивидендами. Часть ценных бумаг принадлежала банковским группам и противникам нашего финансового гения. Последние хоть и не одобряли политику Уиллеттса, но еще сильнее ненавидели Гринера и его методы.
Однако если он и не мог купить сами акции, то должен был хотя бы постараться обеспечить подходы к ним.
Гринер знал, что некоторые трастовые компании держали нужные ему акции на долгосрочную перспективу. Они-то и были им атакованы. Финансист забрасывал их обещаниями и обстреливал поручительствами, такими заманчивыми, такими красноречивыми и притом сугубо деловыми, что броня недоверия дала трещину. В конце концов все уверовали, что, обещая Гринеру свою поддержку, они поступают мудро. Его гарантии выглядели незыблемыми. И указанные компании согласились предоставить ему свои доверенности по первому требованию.
Выиграв эту партию, Гринер позвал своего клерка Рока.
— Отправляйтесь в Rural Trust Company
и Commercial Loan & Trust Company. Встретьтесь с мистером Робертсом и мистером Морганом. Они дадут вам доверенности на акции
Iowa Midland, выписанные на имя Фредерика
Рока или Джона Ф. Гринера.
Рок был славным тихим парнем с правильными чертами лица и твердым подбородком. Его манеры подкупали окружающих. У него была привычка смотреть людям прямо в глаза. Однако Рок не оставлял о себе впечатление открытого человека. Впрочем, он, без сомнения, выглядел проницательным и решительным.
Коллеги-клерки болтали, что Рок все свое свободное время отдает изучению финансовых операций маленького Наполеона с Уолл-стрит. Он относился к этим сделкам с таким же вниманием, как студенты военных учебных заведений — к сражениям Наполеона Бонапарта. И это было правдой.
— Мистер Гринер, — решился Рок, — вы
владеете 110 тысячами акций, не так ли?
— Э-э? — безобидно пропищал Гринер.
— Я сам вычислил эту сумму, несмотря на то что ряд операций вы совершили вне офиса. Теперь вам необходимы доверенности еще на 50 тысяч. Для того чтобы получить полный контроль, избрать собственный совет директоров и реализовать ваши планы насчет слияния с Iowa Midland.
Лишь моргание глаз выдавало интерес маленького человека к словам Рока. Конечно, такие познания клерка в делах фирмы не могли не заинтересовать его.
— Мистер Гринер, — вложив в эти слова всю свою убежденность, сказал Рок. — Я хочу попробовать добыть их для вас.
— Да? — пропищал тот безучастно.
— Именно так, сэр, — ответил Рок.
— Тогда вперед! — как ни в чем не бывало, заявил мистер Гринер. — И дайте мне знать на следующей неделе, как у вас дела.
Тень разочарования легла на лицо Рока. Гринер тут же добавил:
— Конечно, если вы преуспеете, я отблагодарю вас.
— Каким образом, мистер Гринер? — спросил клерк, не сводя с него глаз.
— Я дам вам, — ободряюще пропищал тот, — десять тысяч долларов.
— Разве это достойная плата за такую работу, мистер Гринер? Ведь я могу провернуть великолепную сделку, — прибавил молодой клерк с легкой горечью.
— Это все, что я могу предложить, мистер Рок. И думаю, что это совсем недурно. Я подниму вашу зарплату с тысячи шестисот до двух тысяч в год. А это куда большие деньги, чем я имел в вашем возрасте.
— Отлично, — тихо произнес Рок. — Я сделаю все, что смогу.
На его лице проступили досада и разочарование: десять тысяч долларов за то, что я принесу ему десять миллионов!
Однако Рок уже два года изучал наполеоновские методы Гринера. За это время он научился терпению и ждал лишь своего часа. Наконец он настал. Рок чувствовал это.
Человека делают его поступки. Рок готовился к делу продуманно и, главное, хладнокровно. Он все спланировал. И это был хороший план. Это был его шанс, и Рок никому не дал бы его расстроить. Даже непредсказуемым членам правления. Впрочем, даже странно, что такой план не пришел в гениальную голову мистера Джона Ф. Гринера. Беспринципность собственной затеи не пугала клерка. У него был инстинкт финансиста школы Гринера.
Всю следующую неделю Рок посвятил сбору доверенностей от услужливых трастовых компаний. В сумме это составило 21 200 акций. Щедрыми посулами и красивыми обещаниями он выманил у известных брокерских контор еще 7100 акций. Таким образом, общее их число равнялось 28 300. Это означало, что на приближающемся собрании акционеров его гениальный шеф сможет получить 138 900 голосов из возможных 320 000. И выборы, несомненно, пройдут «по сценарию мистера Гринера», если, конечно, его оппоненты не смогут объединиться.
Время от времени маленький Наполеон интересовался у Рока о том, как продвигаются его дела. Клерк уверял в успехе своего предприятия. Впрочем, мистеру Гринеру он сказал лишь, что трастовые компании дали только 14 000 акций. И вообще не упомянул о 7100 акциях, которые получил у дружественных брокеров. Скрывать это было делом рискованным. Но пока все шло так, как он рассчитывал. Что ни говори, а Рок оказался отважным парнем.
Когда Рок убедился в том, что больше голосов за Гринера ему не собрать, он предпринял рискованный шаг. Он задался целью собрать голоса или же акции против Гринера. И Рок привел свой план в действие. Идея этого крепкого клерка с проницательными глазами и твердым подбородком вполне соответствовала финансовым ходам желтолицего человечка с хитрым взглядом и широким лбом.
— Или я выиграю, или ты проиграешь — одно из двух, — торжествующе бормотал про себя Рок.
Молодой человек немедленно отправился в офис Weddell, Hopkins & С0. Это были известные банкиры и к тому же давние враги мистера Джона Ф. Гринера. Они знали Рока как одного из личных клерков Brown & Greener. Так что тому не составило особого труда попасть на прием к мистеру Уэдделлу.
— Доброе утро, мистер Уэдделл.
— Доброе утро, сэр, — холодно поздоровался банкир. — Должен сказать, что даже удивлен самонадеянностью людей, пославших вас ко мне.
— Мистер Уэдделл, — заявил Рок с некоторой горячностью, которую он счел сейчас уместной. — Я покинул Brown & Greener. В моем понимании они были, — залихватски добавил он, — не слишком чисты на руку.
Лицо мистера Уэдделла окаменело. «Рок будет проситься на работу», — подумал он.
— Д-да? — сказал он. Его голос был холоден, как и весь его вид.
— Мистер Уэдделл, — произнес молодой клерк, устремив открытый взгляд на старого банкира, — возможно, вместе с другими честными людьми вы хотели бы предотвратить крушение мистером Гринером компании Iowa Midland. Я, мистер Уэдделл, — энергично продолжил он, поскольку его буквально распирал восторг от разыгрываемой комбинации, — полностью осведомлен о планах и возможностях мистера Гринера. Я прошу вас помочь мне в борьбе с ним. С вашей помощью мы точно победим.
— Что вы собираетесь делать? — уклончиво
поинтересовался старый банкир. Он вовсе не
был уверен в том, что это не очередной трюк
изворотливого мистера Джона Ф. Гринера.
— Мистер Гринер, — раскрыл карты
Рок, — не имеет контрольного пакета. У него
только 110 600 акций. А я имею доступ не
только к записям, но и к самим акциям.
— Я не хочу, чтобы вы выдавали секреты вашего шефа. Даже если он — мой враг. Отказываюсь об этом слышать. — Он был старомодным банкиром, этот мистер Уэдделл.
Я не выдаю никаких секретов. Да он сам сказал репортерам, что у него есть более 100 тысяч акций. И те посчитали их за контрольный пакет. Однако Гринер получит все, если только вы мне не поможете! У меня есть голоса на 28 300 акций трастовых компаний и комиссионных домов. Мой план состоит в том, чтобы собрать все возможные голоса собственников, настроенных против Гринера, а также собственников, ратующих против Уиллеттса. Так мы сможем заставить мистера Уиллеттса дать нам письменное обещание провести необходимые реформы, прекратить свою рискованную политику и ненужные дорогостоящие мероприятия. Он сделает это, чтобы спасти себя и железную дорогу от Гринера. Но нельзя терять ни минуты, мистер Уэдделл.
Партия, которую Рок разыгрывал, захватывала и пьянила его как вино.
— А вы? — многозначительно осведомился
старый банкир. — Какую роль вы отводите
в этом себе? — Намеки были его последним
оружием. План молодого человека уже казался ему единственным реальным выходом из
ситуации.
— Я? Мистер Уэдделл, после выборов
я мог бы стать помощником директора компании и таким образом гарантировать добросовестность нового менеджмента. Я мог
бы также представлять интересы Weddell-Hopkins. Меня бы устроила, — добавил он
важно, — зарплата в 5 тысяч долларов в год.
До этого я получал ровно половину этой суммы.
На самом деле, его зарплата составляла ровно 1600 долларов. Но стоило ли сейчас преуменьшать свою значимость?
Старый банкир в раздумье вышагивал по кабинету...
— Что ж, сэр, у вас будут мои голоса, — наконец решился мистер Уэдделл.
— Только мистеру Гринеру пока не нужно знать об этом, — намекнул ему Рок.
С этим нельзя было не согласиться.
Weddell, Hopkins & С0 владели 14 000 акций Iowa Midland. На следующий день Рок получил их доверенности. Бумаги такой известной, в том числе своей настроенностью против Гринера, фирмы послужили для хитрого клерка прекрасным рекомендательным письмом. Теперь ему было чем убедить сомневающихся. Он заполучил акции практически у всех настроенных против Гринера акционеров в городе, а также в Филадельфии и Бостоне.
Его постоянное отсутствие в офисе не породило никаких подозрений. Все, включая Гринера и Брауна, считали, что он работает в интересах Brown & Greener. И действительно, за короткий срок он получил у друзей и врагов мистера Гринера доверенности на представление 61 830 акций. Такими результатами мало кто мог бы похвастаться. Рок очень гордился этим.
Рассчитал он и все свои последующие действия, взвесил все «за» и «против». Клерк работал сейчас на самого себя, на мистера Фредерика Рока. Он был обречен на победу, какой бы стороной ни упала монетка.
И вот Гринер вызвал его в свой кабинет.
— Ну, мистер Рок, как обстоят дела с доверенностями на управление акциями Iowa Midland?
— Они у меня, — довольно дерзко отвечал тот.
— Сколько?
Рок вытащил листок бумаги, хотя прекрасно знал все цифры на память. Безразличным голосом он изрек:
— У меня ровно 61 830 акций.
— Что-что? — Наполеон не смог скрыть удивления.
Рок посмотрел прямо в хитрые карие глаза Гринера.
— Я сказал, — подтвердил он, — что у меня
есть доверенности на 61 830 акций.
Гринер уже овладел собой.
— Поздравляю вас, мистер Рок. Вы сдержали свое слово. И убедитесь в том, что я точно так же сдержу свое, — проговорил он обычным писклявым голосом.
— Думаю, мы с вами хорошо понимаем друг друга, мистер Гринер. — Рок не отрывал взгляда от желтоватого лица великого грабителя железных дорог.
Он знал, что перешел Рубикон. Он боролся за свое будущее, за исполнение своих желаний. Он схватился с титаном из титанов. Это все, о чем в тот момент клерк мог подумать. На удивление, эти мысли придали ему смелости. Сейчас нельзя было делать поспешные шаги. Рок почувствовал внутренне спокойствие — из жалкой тени Наполеона в эту минуту он был готов превратиться в великого полководца.
— Что вы имеете в виду? — с наигранной беззаботностью произнес мистер Гринер.
Присутствовавший здесь же Браун вдруг обо всем догадался. Он вспомнил, как Рок говорил: «У вас есть 110 тысяч акций Iowa Midland. Президент Уиллеттс и его группа контролируют примерно такое же количество».
— Да... — медленно произнес маленький человечек.
Его лоб покрылся испариной, но лицо по-прежнему ничего не выражало. Только глаза утеряли долю былой хитринки, вот и все. Теперь он внимательно смотрел на клерка. Он все понял.
— Что ж, некоторые доверенности выписаны на имя Джона Ф. Гринера. Но большинство — на мое имя. Этой долей я могу голосовать по своему усмотрению. И та сторона, за которую я проголосую, получит абсолютное большинство. Мистер Гринер, я контролирую назначение директоров, а следовательно, и президента Iowa Midland. Вы не можете помешать мне. Вы не способны ничего сделать, тем более навредить мне! — дерзко закончил он.
Все это было излишне и вовсе не так эффектно, как задумывалось. Но молодость — это болезнь, которая проходит лишь с годами.
— Вы — проклятый мерзавец! — прокричал Браун. Его толстая короткая шея побагровела, пурпурное лицо исказила злоба.
— Я получил большинство доверенностей, — продолжил Рок, как будто оправдываясь, — заверив Weddell, Hopkins & С0 и их друзей, что я проголосую против мистера Гринера. — Он замолк, будто силы его оставили.
— Продолжайте, мистер Рок, — пропищал Гринер, — мы вас внимательно слушаем. — Бледный маленький человечек с черной бородой и высоким лбом имел не только финансовый талант, но и прекрасные нервы. Его писклявый голос никак этому не соответствовал. Но этот недостаток хоть немного сближал его с простыми смертными.
— Вы предложили мне 10 тысяч долларов наличными и зарплату в 2 тысячи в год.
— Да, — безропотно подтвердил Гринер. Сколько вы хотите? — Его взгляд снова стал хитрым. Огромный груз будто упал с его плеч.
Рок заметил это и ощутил в себе утерянную было смелость.
— Weddell, Hopkins & С0 и их друзья хотят,
чтобы я проголосовал за Уиллеттса. Конечно, если тот пообещает провести важные реформы. В качестве вознаграждения я получу
должность помощника директора с офисом
в Нью-Йорке. А также зарплату в 5 тысяч дол
ларов в год, не говоря уже о месте в Weddell,
Hopkins & С0.
— Я дам вам все то же. И вдобавок 20 тысяч долларов наличными, — тихо предложил Гринер.
— Мне нужно не это. Я хочу стать членом Нью-Йоркской биржи. Мне нужно, чтобы вы выкупили мне место и отдали часть вашего бизнеса. И одолжили 50 тысяч долларов на мой трейдерский счет.
— Вот как?
— Мистер Гринер, вы же знаете, что я могу сделать. И я понимаю, что означает для вас абсолютный контроль над Iowa Midland. Это приведет компанию к слиянию с Keokuk & Northern. Я хочу быть вашим брокером. Я буду преданно служить вам, мистер Гринер.
— Что ж, Рок, — пропищал мистер Гринер, — по рукам. Теперь я понял ваши соображения. Я куплю вам место и дам вам любой бизнес, который я только смогу раздобыть. И одолжу вам 100 тысяч долларов без всякой расписки. Думаю, что теперь я вас знаю. Место вы получите так быстро, как только возможно. А в будущем мои интересы станут вашими интересами.
— Я все уже выяснил. И могу купить место в любой момент, — произнес Рок спокойно, хотя его сердце дико билось. — Оно будет стоить 23 тысячи долларов.
— Скажите мистеру Симпмону, чтобы выписал чек от моего имени на 25 тысяч долларов, — благосклонно распорядился Наполеон с Уолл-стрит.
— С-спасибо вам, мистер Гринер, — заикаясь, проговорил храбрый клерк. — Доверенности...
— О, все в порядке, — перебил его Джон Ф. Гринер. — Вы поедете вместе с нами в Де Мойн. Теперь вы — один из нас. Я давно искал такого человека, как вы. Но знаете, Рок, сегодняшние молодые люди — все либо мошенники, либо дураки, — завершил он своим обычным писклявым голосом.
|
