К началу 1970-х годов практически вся система воззрений, составляющих основу моей инвестиционной философии, выросшая из опыта четырех предшествовавших десятилетий, уже сформировалась. То, что именно к этим четырем прошедшим десятилетиям относятся (за одним только исключением) различные образцы поведения, и умного, и глупого, приведенные здесь в качестве примеров и послужившие формированию основ этой философии, – отнюдь не простое совпадение. Это не означает, что я не делал ошибок в 1970-е. К сожалению, как ни стараюсь, иногда, прежде чем научиться, приходится наступать по несколько раз на одни и те же грабли. Но чтобы проиллюстрировать свою позицию, я в качестве примера привожу обычно самый первый случай определенного рода, вот почему эти примеры относятся к более ранним периодам времени.
Будет полезным обратить внимание на удивительные параллели событий, происходивших в каждое из этих десятилетий. За исключением, возможно, 60-х, не было ни одного десятилетия, когда на какое-то время не возобладала бы точка зрения, что внешние влияния настолько сильны и настолько выходят за пределы, контролируемые высшим руководством отдельно взятых корпораций, что любые, даже крайне аккуратно сделанные инвестиции в обыкновенные акции являются безрассудной смелостью и благоразумным инвесторам этого делать не следует. В 1930-е годы были периоды, когда такой взгляд под впечатлением Великой депрессии принимал крайние формы. Но не менее сильно обнаруживал себя этот взгляд и в 1940-е – как страх перед немецкой военной машиной и последствиями Второй мировой войны. Или в 1950-е – вследствие уверенности в неизбежности еще одной глубокой депрессии, или как страх перед инфляцией и «недружественными» действиями правительства в 1970-е годы. Однако в каждый из этих периодов создавались инвестиционные возможности, которые, оценивая их сегодня, можно определить как почти немыслимые. В каждое из пяти десятилетий имелись не единицы, а десятки и сотни возможностей вложения средств в обыкновенные акции, которые за десять лет приносили владельцам доходы, измерявшиеся сотнями процентов. В отдельных случаях рост прибылей значительно превышал тысячу процентов. И опять-таки акции, пользовавшиеся в отдельные моменты времени особой популярностью при проведении спекулятивных сделок, оказывались опаснейшей западней для тех, кто скорее следовал за толпой, нежели ясно осознавал свои действия. И каждое десятилетие было похоже на все остальные тем, что самые большие возможности открывались тем инвесторам, которые находили объекты для инвестиций, чрезвычайно привлекательные с точки зрения вложения средств и в то же время недооцененные вследствие того, что финансовое сообщество имело о них ошибочное представление.
|
Когда я, оглядываясь назад, вспоминаю, под натиском каких волн оказывался рынок ценных бумаг в эти пятьдесят лет – волн глубокого оптимизма и пессимизма в общественном настроении, попеременно сменявших друг друга, мне на ум приходит старая французская поговорка: «Plus ca change, plus c'est la meme chose» (все новое – это хорошо забытое старое). Вступая в десятилетие 1980-х, со всеми их проблемами и радужными перспективами, я нисколько не сомневаюсь в том, что и они не станут исключением из сказанного.
|